Воспитание без ошибок. Книга для трудных родителей

Не сложилось ли у вас впечатление, что, как бы ни стоя­ли на голове, их все равно нужно превозносить до небес?

Нет, конечно же, невозможно вырастить ребенка без за­мечаний, запретов и наказаний. И родительская любовь меньше всего похожа на рассеянное умиление старичка-добрячка, ко­торого умиляет буквально все, лишь бы перед глазами мелькала и согревала старческую кровь чья-то юная жизнь, чье-то суще­ствование. Сколько таких картин сразу всплывает перед глазами! Девочка пришла в гости к людям, которые специально для нее купили на рынке дорогой виноград. Она разбрасывает виногра­дины по полу, а родители, будто не замечая ужаса на лицах хозя­ев, растроганно смеются...

Или наоборот, хозяйский сын влетает в комнату, где полным-полно взрослых и даже пожилых людей, и бесцеремонно заявляет:

—          Ребята! Хватит болтать глупости! Пошли ко мне в комна­ту, я покажу вам мою новую машину.

А мать, вместо того чтобы сделать ему замечание, еще и рас­сказывает потом знакомым, какой у нее бойкий и не по годам развитый : вот так запросто общается со взрослыми!

—          Он у меня без комплексов, — добавляет она. — А это глав­ное. Счастливее будет.

То есть, иными словами, пусть вырастет эгоистом, хамом, зверем, лишь бы был счастлив.

Родители, которые рассуждают подобным образом, заблуж­даются как минимум трижды. Во-первых, их беззаветная роди­тельская любовь вряд ли выдержит проверку временем: им очень трудно будет любить подросшего зверя. Во-вторых, из уютного семейного круга ребенок очень быстро попадает в тот мир, где нет всепрощающих родителей: в , , а потом дальше... И везде его будут ненавидеть за беспросветный эгоизм.

А может ли быть счастлив человек, окруженный ненавистью? И наконец, самое главное и самое на первый взгляд удивитель­ное: ребенок, которому все позволяется, несчастлив даже в дет­стве! Вроде бы парадокс, но это так. Понаблюдайте за избало­ванным ребенком. Он то и дело капризничает, то и дело меняет и наращивает требования. Будто бы нарочно нарывается на отказ. У нас такое впечатление, что он подсознательно ищет границы дозволенного, на которые ему не указывают родители. А в без­граничном пространстве вседозволенности, где нет никаких ори­ентиров и поэтому не за что зацепиться, ему страшно неуютно.

Вы скажете: совсем заморочили голову! То ребенка надо с утра до ночи хвалить, то необходимо наказывать. Чему же верить?

Постараемся объяснить. Вы хвалите ребенка, давая ему по­нять, что он все ближе и ближе к желаемому совершенству. Вы делаете ему замечание, ругаете или наказываете, как бы демон­стрируя, что вы потрясены его внезапным отходом от совершен­ства. Ребенок должен чувствовать: вы сердитесь не потому, что он плохой, как всегда, а потому, что он — такой чудесный, умный, смелый и т. п. — вдруг потряс вас несоответствием своему всег­дашнему облику.

Если ваш ребенок не терпит критики, болезненно реаги­рует на замечания, очень советуем задуматься: а доста­точно ли часто вы его хвалите, возвышаете в его собствен­ных глазах? Обычно на это возражают: — Что вы! Он у нас захвален, заласкан. А мы отвечаем, что у каждого человека не только своя норма потребления сахара или степень утомляемости, но и своя, индивидуальная потребность в поощрении. В данном случае не сравнивайте ребенка с собой. Возраст человека часто обратно пропорционален потребности в ласке.

Но вернемся к наказаниям. Беседуя с родителями, мы мно­гократно убеждались в том, что по части наказаний существует опасная путаница и связана она с грубым нарушением иерархии наказаний. Практически никто не сомневается в том, что нет ни­чего страшнее телесных наказаний. Дескать, до ребенка нельзя

и пальцем дотронуться. Зато с ним можно целый день не разго­варивать. И хотя наше мнение по этому вопросу идет вразрез с общепринятым, осмелимся все же утверждать: нет безобиднее наказания, чем искренний шлепок, и нет кары страшнее, чем обдуманный, методичный бойкот. Естественно, мы не призываем хлестать ребенка розгами или «оттягивать» ременной пряжкой. И пощечина — очень оскорбительное, а потому неприемлемое наказание. Но шлепнуть ребенка по попке или легонько(!) по гу­бам, если он грубит и сквернословит, — это, как принято гово­рить, святое дело.

Разумеется, пользоваться этим лучше всего в раннем детстве, когда ребенок еще мало понимает слова. Тогда годам к четырем-пяти в большинстве случаев достаточно лишь сказать строгим голосом:

—          Ну что, тебя шлепнуть? И инцидент исчерпан.

В старых романах часто можно было встретить восклица­ние:

—          Я самый несчастный человек на свете! Весь мир от меня отвернулся!

Мир ребенка — это вы, его родители, его семья. Поэтому, когда вы перестаете с ним разговаривать, он, конечно, так красиво и патетично не воскликнет, но ощущение у него будет именно такое: от него отвернулся весь мир. Это тяжелая артиллерия, и пользоваться ею нужно, по нашему мнению, в самых крайних случаях, когда весь остальной ар­сенал наказаний испробован безрезультатно.

Очень полезно, конечно, наказывать и лишением чего-то, каких-то любимых кушаний, предметов и развлечений. Однако тут важно не впасть в другую ошибку. Часто родите­ли боятся лишить ребенка самого дорогого для него, считая, что это чересчур жестоко. А потом удивляются, что наказа­ние не действует. Но ведь они лишили его только того, без чего он вполне может обойтись! Какое же это наказание?

Хочется поговорить и еще об одном популярном за­блуждении. Принято утверждать, что родители в вопросах воспитания детей должны выступать единым фронтом. Отсутствие же этого единства рассматривается как порок:

«А-а, ты у нас добренький, ты его всегда прощаешь, ни­какой требовательности... Я одно говорю, а ты другое?! Если я наказываю, ты должен меня поддерживать!»

Конечно, родители должны быть едины в главном: в представлениях о добре и зле, о том, что хорошо, а что плохо. К примеру, если мать говорит, что воровать дурно, отцу него­же утверждать, что воровство — добродетель. Но если мать поставила ребенка в угол, он уже какое-то время там постоял и, судя по всему, его это сильно опечалило, прав будет отец, который пожалеет наказанного ребенка. Нет, он, конечно, не подвергнет сомнению авторитет матери, не скажет, что она плохая, злая, жестокая. Не скажет, что провинность ни­чтожна, а потому недостойна наказания. Но, соглашаясь со справедливостью кары, он ВСЕ РАВНО пожалеет ребенка.

Что делаем мы, поссорившись с мужем (женой)? Звоним подруге, идем «посидеть с ребятами», просто уходим на работу! Короче говоря, у взрослых есть та или иная отдушина. А куда де­ваться ребенку? Кому он пожалуется на свое страдание? Ведь он страдает, даже если знает, что наказан за дело. Несокрушимый комплот родителей невыносим. Да и наша цель вовсе не в том, чтобы помучить ребенка!

Важно лишь следить за тем, чтобы роли карающего и милую­щего не закреплялись. Сегодня накажет мама, а пожалеет папа. А завтра наоборот. Очень естественно, когда жалеет бабушка. И не надо ее за это упрекать. Так было во все времена. А закрепление ролей карающего и милующего опасно не только тем, что ребе­нок будет бояться или даже ненавидеть сурового родителя. Опас­ность таится и в том, что сердобольный отец (или мать) начинает самоутверждаться за счет злой, плохой мамы (или папы). И в один прекрасный день ребенок попытается тоже образовать комплот —  с добрым родителем против злого. И постепенно разгорится война, а сейчас едва ли не единственный оплот мира...