Судебно-психологическая экспертиза: теория и практика. Избранные труды

Из книги: .

 

 

 

 

Задачи судебно-психологической экспертизы. Основная за­дача судебно-психологической экспертизы состоит в оказании помощи органам правосудия при решении вопросов психоло­гического содержания. Деятельность судебно-психологиче­ской экспертизы осуществляется в пределах ее научной ком­петенции и в соответствии с требованиями действующего уго­ловно-процессуального законодательства. Главная функция судебно-психологической экспертизы заключается в получе­нии на основе практического применения специальных психо­логических знаний и методов исследования новых фактов, по­зволяющих точно и объективно оценивать индивидуальные особенности психической деятельности обвиняемых, свидете­лей и потерпевших. Такими данными могут быть сведения о познавательной деятельности (от простейших ощущений до высших форм мышления), ситуативно обусловленных эмоцио­нальных реакциях, стойких психических состояниях и качест­вах личности. Необходимо особо подчеркнуть, что судебно-психологическая экспертиза исследует главным образом прояв­ления психики человека, не выходящие за пределы нормы. Иными словами, судебно-психологическая экспертиза прово­дится преимущественно в отношении психически здоровых людей.

 

 

 

 

Общим принципом судебно-психологической экспертизы является направленность исследования на анализ содержания и структуры индивидуального сознания людей в момент со­вершения конкретных поступков или отражения явлений дей­ствительности.

 

 

 

 

Всестороннее и полное расследование и судебное разбира­тельство уголовных дел включает в себя изучение и анализ психологических механизмов поведения людей, в частности степени его осознанности. В тех случаях, когда психологиче­ские вопросы не могут быть решены на основе профессио­нального и житейского опыта юристов, особенно остро ощу­щается потребность в проведении судебно-психологической экспертизы.

 

 

 

 

Понимание задач и функций судебно-психологической экс­пертизы на любом этапе ее развития определялось содержа­нием законодательства, в условиях которого она осуществля­лась, методологическими принципами правовой науки и раз­личных психологических школ и направлений.

 

 

 

 

Трудно сказать, когда потребность юристов в глубоком познании внутренних, скрытых от стороннего наблюдателя человеческих переживаний достигла такой остроты, что стала побуждать их при рассмотрении конкретных уголовных дел искать помощи у сведущих в этих вопросах лиц.

 

 

 

 

В России первая известная нам попытка судебно-психологической экспертизы относится к 1883 году. Она была пред­принята при расследовании уголовного дела по обвинению московского нотариуса Назарова в изнасиловании актрисы-любительницы Черемновой.

 

 

 

 

Как сообщила следствию Черемнова, в день преступления она дебютировала на сцене. Томительное ожидание спектак­ля, волнение, пережитое на сцене, вызвало у Черемновой, по ее словам, такой глубокий упадок физических и душевных сил, что, оставшись наедине с Назаровым, она была не в со­стоянии оказать ему сопротивление. Желая получить объек­тивные сведения о влиянии на психику связанных с первым выступлением на сцене переживаний, следователь решил до­просить двух известных русских актрис - М.Н. Ермолову и А.Я. Гламу-Мещерскую. 

 

 

 

 

Проведенное актрисами исследование, или, правильнее го­воря, воспроизведение воспоминаний о собственных пережи­ваниях в день дебюта, конечно, еще очень далеко от подлин­но научной судебно-психологической экспертизы, однако сам приведенный случай говорит о многом. Он показывает, что уже в те далекие времена делались попытки отойти от тра­диции решения психологических вопросов только на основе юридических знаний, отражает стремление объективизировать анализ сложных психических явлений (см.: Крылов, 1963, с. 31—34).

 

 

 

 

В более зрелом виде мысль о принципиальной возможно­сти использования специальных психологических знаний в уголовном процессе была высказана в конце прошлого века. К этому же времени относятся и первые попытки проведения научной судебно-психологической экспертизы по сложным уголовным делам. Стремление привлечь психологов к учас­тию в уголовном процессе в качестве экспертов можно объяс­нить по крайней мере двумя обстоятельствами: во-первых, наметившимся переломом в развитии психологии, все более заметным превращением ее из интроспективной области зна­ний в экспериментальную науку; во-вторых, желанием мно­гих прогрессивно мысливших юристов поставить уголовный процесс на уровень новейших научных достижений.

 

 

 

 

В начале нынешнего столетия к созданию основ судебно-психологической экспертизы обратились такие известные психологи, как Э. Клапаред, К. Марбе, В. Штерн и некоторые другие. Ученые смело вторгались в область юридической практики и оставили интересные, хотя и спорные, образцы экспертных психологических исследований. Они отражают на­стойчивые попытки приблизиться к научному анализу слож­ных проявлений психики свидетелей, потерпевших, обвиняе­мых, основанному на объективных экспериментальных дан­ных. На этом пути поборникам развития судебно-психологи­ческой экспертизы не удалось избежать некоторых серьезных ошибок. Едва ли не самой глубокой и опасной среди них бы­ло преувеличение реальных возможностей нового вида экс­пертного исследования, попытки поставить его в совершенно исключительное положение, вывести за рамки общеправовых и процессуальных принципов использования специальных знаний в уголовном процессе.

 

 

 

 

При первых шагах судебно-психологической экспертизы некоторые юристы и психологи видели ее будущее главным образом в исследовании свидетельских показаний. Увлечен­ные этой идеей, они полагали, что эксперт-психолог не дол­жен ограничиваться установлением только принципиальной возможности конкретного человека испытывать определенные ощущения или выяснением вопроса о допустимости формиро­вания у него зрительных, слуховых и прочих чувственных образов, представлений памяти, составляющих психологиче­скую основу свидетельских показаний. Самые горячие энту­зиасты судебно-психологической экспертизы желали слы­шать от психолога окончательное суждение о достоверности свидетельских показаний, забывая, что это составляет неотъ­емлемую функцию органов правосудия. Не имея четкого представления о границах компетенции судебно-психологиче­ской экспертизы, юристы иногда выносили на ее разрешение вопросы правового содержания, такие, например, как во­прос о мотивах преступления, характере вины и др.

 

 

 

 

Отдельные отрицательные тенденции, наметившиеся еще в первый период становления судебно-психологической экс­пертизы, в условиях буржуазного уголовного процесса по­степенно углублялись, в результате чего в капиталистических странах она во многом утратила свой прогрессивный харак­тер, превратившись в некоторых своих проявлениях в попи­рающее правовые гарантии орудие психического воздействия на личность.

 

 

 

 

В дореволюционной России наиболее последовательным пропагандистом применения психологических знаний в судеб­ной практике был Л.В. Владимиров (см.: Владимиров, 1901). Он предлагал, в част­ности, подвергать медико-психологическому обследованию каждого обвиняемого, которому может быть назначено на­казание, связанное с лишением свободы. К сожалению, Л.В. Владимиров не видел существенной разницы между психологией и психиатрией, поэтому его взгляды не всегда были достаточно четкими и определенными.

 

 

 

 

Спустя десятилетия идеи Л.В. Владимирова получили развитие в работах советских авторов, считавших полезным обязательное медико-психологическое обследование не толь­ко обвиняемых, но также потерпевших и свидетелей, в осо­бенности несовершеннолетних и малолетних (см.: Канторович, 1929; Внуков, Брусиловский, 1929, и др.).

 

 

 

 

В 20-х – начале 30-х годов особенно интенсивно разра­батывались теоретические вопросы судебно-психологической экспертизы; в этот период экспертное психологическое иссле­дование стало постепенно внедряться в практику судопроиз­водства, так как «в кабинетах научно-судебной экспертизы до 1931 г. существовали секции криминалистической психологии и психопатологии» (Петровский, 1967, с. 186). Разумеется, как и всякое новое дело, судебно-психологическая экспертиза испытывала трудности в своем развитии, объяснявшиеся в первую очередь ошибками в определении ее предмета и в отграничении от других видов судебных экспертиз, а также по-прежнему дававшим себя чувствовать стремлением экспертов-психологов выходить за пределы своей научной компетенции.

 

 

 

 

Совершенно очевидные в наши дни заблуждения сторонников судебно-психологической экспертизы были подвергну­ты советскими процессуалистами справедливой критике, ко­торая, однако, со временем трансформировалась в полное и безоговорочное отрицание судебно-психологической экспер­тизы вообще как института, якобы чуждого советскому уго­ловному процессу (Строгович, 1955; Рахунов, 1955; Петрухин, 1964, и др.). Эту точку зрения невозможно оценить иначе, как ничем не оправданную крайность.

 

 

 

 

Правильно выступая против реакционных взглядов буржу­азных ученых на цели и задачи использования психологии в юридической практике, наши отечественные процессуалисты допускали просчет в том, что видели корни частных дефектов судебно-психологической экспертизы в самой ее природе, за­бывая, что характер применения специальных знаний в уго­ловном процессе зависит не только от содержания и методов той или иной области науки, но определяется также право­выми нормами, регулирующими практику судебной экспер­тизы. Поэтому критики судебно-психологической экспертизы не видели возможностей ее развития в рамках советского уго­ловного процесса в совершенно ином, чем в капиталистиче­ских странах, направлении. Одно из главных возражений про­тив судебно-психологической экспертизы основано, например, на произвольном ее отождествлении с проверкой психологи­ческими методами достоверности и надежности свидетель­ских показаний. На самом же деле экспертное психологиче­ское исследование может и должно преследовать иные цели.

 

 

 

 

Еще один довод против судебно-психологической экспер­тизы основывался на утверждении о слабости психологии как науки. Из этого следовал вывод о бесплодности психологиче­ского исследования, ничего не прибавляющего к представле­нию о сущности психических явлений по сравнению с тем, что дает элементарное наблюдение с позиций так называемо­го «здравого смысла». Иными словами, любое заключение судебно-психологической экспертизы заранее объявлялось антинаучным.

 

 

 

 

Многочисленные выступления представителей правовой науки против судебно-психологической экспертизы, обвинения ее в антинаучности, утверждения о «недопустимости» и «не­предусмотренности» законом этого вида экспертного исследования способствовали распространению среди научных и практических работников юстиции резко отрицательного от­ношения к возможности привлечения психологов к участию в уголовном процессе в качестве экспертов. В сфере юридиче­ской практики это предубеждение выразилось в полном пре­кращении еще в середине 30-х годов производства судебно-психологических экспертиз, а в области теории привело к от­казу от попыток исследования самых острых проблем при­менения данных психологии для целей правосудия.

 

 

 

 

Отрицание научности результатов психологического ис­следования имеет «историческое» происхождение. Более 60 лет назад А.Ф. Кони писал: «Экспертиза чувств и впечат­лений вводит исследователя в область проявлений индивиду­альных настроений под влиянием состояния здоровья, темпе­рамента и целого ряда почти неуловимых для постороннего условий и обстановки каждого данного случая. Вывод све­дущих людей должен быть безусловно объективным, тогда как такая экспертиза, имея чисто субъективный характер, не­избежно должна приводить к произвольным выводам» (Кони, 1912, с. 385).

 

 

 

 

Под влиянием высокого авторитета А.Ф. Кони приведен­ное высказывание еще до недавнего времени принималось не­которыми учеными за аксиому. Чем еще можно, например, объяснить звучащее анахронизмом замечание А.К. Давлетова: «Психолог может судить о чувственных свойствах того или иного индивидуума лишь исходя из субъективного умозаключения» (Давлетов, 1964, с. 264). Продолжая свою мысль, А.К. Давлетов прихо­дит в конце концов к заключению, что судебно-психологическая экспертиза не в состоянии дать больше, чем умозаклю­чение следователя (там же, с. 265).

 

 

 

 

Однако за несколько десятилетий, отделяющих нас от А.Ф. Кони, психология проделала огромный путь и давно ут­вердилась в системе наук о человеке как самостоятельная на­учная дисциплина, располагающая объективными методами исследования, и уже хотя бы поэтому заслуживает иного, чем в 1912 году, отношения к себе.

 

 

 

 

Только сохранявшимся до середины 60-х годов искусствен­ным разрывом между юридической наукой и практикой, с од­ной стороны, и психологией — с другой, можно объяснить недооценку последней как специальной области знаний. На это указывает, в частности, сформулированная Р.Д. Рахуновым мысль, что «изучение личности обвиняемого и свидетелей, по­скольку это относится к области психологии, составляет пря­мую и неотъемлемую функцию суда» (Рахунов, 1950, с. 59). Пожалуй, только в од­ном Р.Д. Рахунов прав: изучение личности обвиняемых и свидетелей, бесспорно, составляет функцию суда, но совсем не потому, что «это относится к области психологии». Строго говоря, изучение личности относится также к области философии, социологии, антропологии, психиатрии, педагогики и ряда других дисциплин. Каждая из них имеет свой подход к наследованию специфических проблем человеческой личности. Вопрос, следовательно, состоит не в признании за кем-то мо­нопольного права на изучение личности участников уголовного процесса; он заключается в другом: как изучать личность, какие средства для этого использовать? Есть все основания считать, что судебно-психологическая экспертиза является тем процессуальным действием, которое помогает суду решать сложные психологические вопросы на уровне современных научных достижений.

 

 

 

 

Правда, Р.Д. Рахунов видит опасность судебно-психоло­гической экспертизы в том, что она «умаляет роль внутрен­него убеждения судей» (Рахунов, 1972, с. 56). Нечто подобное высказывалось ра­нее и другими авторами (см.: Кертес, 1965, с. 8—9; Пашкевич, 1961, с. 57). Приведенные соображения за­ставляют задуматься о том, существует ли с процессуальной точки зрения разница между судебно-психологической экс­пертизой и другими видами судебных экспертиз, действитель­но ли она таит в себе неотвратимую угрозу обычному про­цессу формирования внутреннего убеждения следователей и судей? Удовлетворительного ответа на поставленный вопрос в упомянутых работах мы не находим, да и вряд ли он вооб­ще существует. Попытки поставить судебно-психологическую экспертизу в исключительное положение, приписав ей несу­ществующие пороки, по нашему мнению, беспочвенны и име­ют субъективный характер. Нельзя при этом забывать, что, как пишет А.С. Экмекчи, «замена квалифицированного су­дебного эксперта-психолога рассуждениями суда по вопро­сам психологии является неквалифицированной, что может повести и зачастую ведет к полностью или частично непра­вильным выводам» (Экмекчи, 1968, с. 11).

 

 

 

 

Если же посмотреть на дело с объективных позиций, то нетрудно заметить, что никаких правовых препятствий для развития судебно-психологической экспертизы в нашей стра­не не существует.

 

 

 

 

В ст.78 УПК РСФСР и соответствующих статьях УПК союзных республик говорится, что экспертиза назначается в тех случаях, когда необходимы специальные познания в нау­ке, технике, искусстве или ремесле[1] В ныне действующем законодательстве аналогом ст.78 УПК РСФСР выступает ст.57 УПК РФ, в которой говорится, что «эксперт — лицо, обладающее специальными знаниями», без уточнения областей этих знаний. Традиционное разделение специальных знаний на знания в области науки, техники, искусства или ремесла остается в ст.79 ГПК РФ и в ст.2 Федерального закона «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». — Прим. науч. ред.

 

 

 

 

 

 

Советуем посмотреть:

 

 

 

 

 

 

 

 

Советуем посмотреть:

 

 

 

 

 

 

 

 

Из книги: .

Предисловие

 

Судебно-психологическая экспертиза

Глава I. Общие вопросы судебно-психологической экспертизы

Глава II. Судебно-психологическая экспертиза способности воспринимать важные для дела обстоятельства и давать о них правильные показания                        

Глава III. Судебно-психологическая экспертиза потерпевших по делам об изнасиловании Глава IV. Судебно-психологическая экспертиза несовершеннолет­них  обвиняемых

Глава V. Судебно-психологическая экспертиза физиологического аффекта

Глава VI. Возможности судебно-психологической экспертизы по делам о происшествиях, связанных с управлением техникой

 

Использование следователем психологических познаний

при расследовании дел об изнасиловании несовершеннолетних

Введение

Глава I. Психологическая характеристика изнасилований несовершеннолетних

-                                     Изнасилование несовершеннолетних взрослым

-                                     Изнасилование несовершеннолетних несовершеннолетними

-                                     Групповые изнасилования несовершеннолетних

 

Глава II. Формы использования специальных психологических познаний

-                                     Судебно-психологическая экспертиза обвиняемых по половым

преступлениям

-                                     Судебно-психологическая экспертиза психического состояния

несовершеннолетних, потерпевших по делам об изнасиловании

-                                     Судебно-психологическая экспертиза способности свидетелей и

потерпевших правильно воспринимать имеющие значение для дела

обстоятельства и давать о них показания

-                                     Комплексные экспертизы с участием психолога

-                                     Типичные ошибки в назначении и проведении судебно-психологической

            экспертизы

-                                     Заключение судебно-психологической экспертизы

-                                     Участие в расследовании специалиста-психолога

 

Психология допроса малолетних свидетелей

Введение

Глава I. Состояние практики допроса малолетних свидетелей

Глава II. Предмет показаний и психологические возможности малолетних свидетелей

Глава III. Психологические основы допроса малолетних свидетелей

 

Опыт участия специалиста-психолога в расследовании

уголовного дела

 

Приложения