Источнику не нужно спрашивать пути

ЧУВСТВА         

             
Существуют чувства, которые нам помогают познать нечто, и существуют чувства, которые препятствуют познанию. Есть чувства, которые приводят нас к решению — например любовь, и есть чувства, которые препятствуют решению — например нена­висть. Для осознания и нахождения решения важно эти чувства различать.

О различении чувств я писал во многих моих книгах, в некото­рых — отдельно об особых чувствах, например, «В порядках люб­ви» я писал о разных видах ярости, о ревности, о негодовании, об основном чувстве, о том, что нам доставляет радость. 

Различение чувств

Я различаю четыре вида чувств. 

Первый вид: первичное чувство. Это чувство, вызванное конкретным событием и соответствующее ему. Когда умирает мать, ребенок охвачен болью, он плачет и рыдает. Это первич­ное чувство. Оно соответствует происшедшему. Первичные чувства зачастую очень сильны, но при этом кратки. Если от­даться им целиком, они проходят быстро. Первичные чувства живы и направлены вовне. Ребенок, охваченный скорбью, пла­чет с открытыми глазами. Глядя на умершую мать, он рыдает с открытыми глазами. 

Закрывая глаза, испытываешь, как правило, другое чувство. Это вторичное чувство. Вторичное чувство является подменой силы первичного чувства. Мы упиваемся вторичными чувства­ми и держимся за них, т. к. они служат отрицанию действия. Проявление вторичного чувства не должно ввести терапевта в заблуждение. Если это произойдет, клиент покажет, что терапевт не сможет ему помочь. Ведь вторичное чувство имеет це­лью препятствие действию. Я работаю с таким клиентом, толь­ко если он «вынырнет» из своего вторичного чувства и снова погрузится в первичное.

Первичные чувства не поддаются управлению изнутри. Выражение первичных чувств не может скомпрометировать. Проявление первичных чувств вызывает сопереживание. Такое сопереживание делает нас сильными. Несмотря на то что своим сочувствием мы на стороне другого, другой при этом не лишает нас чего-то.

В противоположность этому при виде проявления вторич­ных чувств мы чувствуем себя беспомощными, иногда злимся. Мы чувствуем, что нас используют. Демонстрирующий вто­ричное чувство отвлекает внимание на себя. При проявлении первичного чувства, напротив, внимание никогда не привлече­но к тому, кто проявляет это чувство. Мы попадаем в ситуацию сочувствия, и все же каждый остается с самим собой. При про­явлении вторичных чувств все наоборот. Поэтому для вторич­ных чувств действует принцип: только не вмешиваться. Основ­ной критерий для распознавания вторичного чувства — закры­тые глаза.
Вторичное чувство опирается на внутреннюю картину, а не на реальность. Поскольку сила этого чувства идет от внутрен­ней картины, приходится закрыть глаза.

Чтобы помочь клиенту «выйти» из вторичного чувства, нуж­но попросить его открыть глаза. Можно сказать, например: «Посмотри на меня». Взгляд проясняется, и первичное чувство возвращается. Иная ситуация — со вторичным чувством. Часто клиент смеется там, где должен плакать, и грустит там, где толь­ко что был в ярости. 

Существует третий вид чувств: перенятые чувства, чужие чувства, например, в случае идентификации. Мы можем это наблюдать в процессе семейных расстановок. Освободиться от перенятого чувства можно, если становится ясно, от кого оно перенято. За перенятым чувством, как правило, стоит изна­чальная любовь. Эту любовь можно увидеть, только если иден­тификация прекращена. Идентификация препятствует тому, чтобы увидеть лицо, с которым идентифицирован. А увидеть его невозможно, т. к. он — это я (в силу идентификации). Если бы я был идентифицирован с братом моего отца, то чувствовал бы так же, как он, но не смог бы его видеть, потому что в силу
идентификации он - это я. Я не смогу посмотреть на него, пока он не встанет напротив меня. Тогда я смогу уважать его, любить его. Так прекращается идентификация.   

Четвертый вид чувств я называю метачувства, или чувства существа. Это высшие чувства. Это, собственно, чувства без эмоций. Они — сила к действию в чистом виде. Когда человек сталкивается с определенной волнующей ситуацией, то пере­ходит на этот метауровень. Он может казаться бесчувственным, при этом он абсолютно собран. Здесь мы переживаем такие глубокие судьбы, которые захватывают нас во всех отношени­ях: мы сопереживаем, мы вспоминаем. Это само собой разуме­ется. Это по-человечески, это смиренно и хорошо. Терапевт при этом должен держаться в стороне. Это переход на более высокий уровень. Он, так сказать, предается целому и следит за тем, чтобы все развивалось хорошо. Для этого терапевт должен оставаться собранным и не поддаваться выражаемому чувству. Терапевт должен удержаться над этим чувством, и это очень важно. Все же, если в такой ситуации у него появятся слезы, это не стыдно.

Слово «мета» означает вышестоящий. Это нечто вроде: под­няться над... перейти на более высокий уровень. Возможное сравнение: взобраться на гору, вместо того чтобы оставаться внизу в сутолоке движения. С вершины - шире обзор, в то же время ты одинок, скован тесной связью. Это одна из картин, с которой можно работать.

Знаменитый Милтон Эриксон часто представлял, что во время своей работы он парит под потолком и смотрит вниз на клиента. Так он приобретает и сохраняет обзор. Это тоже вид перехода на уровень метачувств.

При всем этом существует и совершенно иной способ дей­ствия: отступить и собраться в пустой середине. В ней человек в высшей степени собран. В пустой середине сильнее всего связь с силовым полем и можно действовать бездействуя. Это другой образ. Но не нужно связывать себя образами. Нужно чувствовать по воздействию, что лучше всего поможет, что хо­рошо.

УЧАСТНИК: Во время расстановок я все время видел разни­цу между первичными и вторичными чувствами. Я бы хотел лучше понять то, что ты говоришь о метачувствах. Я чувствую, что то, как ты работаешь, с этим связано.

Берт Хеллингер: Мы могли наблюдать, что, когда человек говорил спо­койным голосом, метачувство было наиболее сильным. То есть речь в обычном состоянии «сам с собой» указывает на наиболее сильное чувство. Знающий терапевт противостоит бурному проявлению чувств и в конце приводит клиента к простому «говорить спокойным голосом». При бурных проявлениях чувств я часто прошу клиента, чтобы он переживал их беззвучно, без слов и звуков, при этом глубоко дыша. Тогда чувство намного глубже, чем когда человек кричит. Бывают и ситуации, когда чувство вырывается в первобытном крике. Но это другое. Та­кой крик пронизывает до костей. 

Метачувства   

Существуют чувства, на которые можно полностью положиться. Такие чувства обладают определенными свойствами. Это чувства, лишенные эмоций, чувства в чистом виде. Такие чувства я назы­ваю метачувствами. Мужество —  это метачувство, смирение — это метачувство, мудрость — это тоже метачувство. Мудрость означает способность различать, возможно нечто или невозможно. Это различие становится доступным, если находишься в гармонии с чем-то большим. Эту гармонию можно почувствовать, если плы­вешь по воде спокойной реки — малейшее течение чувствуется сразу. Или идешь под парусом, парус натянут — малейшее движе­ние ветра сразу чувствуется. Метачувства - это чувства в гармо­нии. С этими чувствами работает терапевт. 

Восприятию того, что возможно и невозможно, многое препятствует. Например, желание человека не вписывается в гармонию. Или человек не способен к восприятию, поскольку переполнен чужими чувствами — чувствами, которые ему не принадлежат. Это могут быть, например, чувства его родитель­ской семьи.
Метачувства имеют качество легкости. В них нет ничего тяжелого, ничего драматичного, они очень просты. К ним при­ходят, освобождаясь от собственных переплетений. В процессе семейной расстановки можно узнать, как освободиться от пе­реплетений.   

Многие наши чувства вызваны совестью. Совесть означает: я руководствуюсь тем, что гарантирует мне принадлежность к моей семье. Чистая совесть означает: чтобы иметь право на принадлежность, я руководствуюсь тем, что считается правиль­ным в моей семье. Нечистая совесть порождает страх перед возможностью утраты права на принадлежность. Пленник та­кого страха не может воспринимать метачувства. Такие чувства недоступны ребенку, например, поскольку он полностью за­висит от чужих чувств.   

Ярость, отчаяние, любовь   

Сильные чувства, такие как ярость, нередко возникают в момент прерывания раннего движения любви ребенка, в мо­мент, когда он не может двигаться дальше. Такова ярость. Она защищает ребенка от боли любви. Ярость здесь — только одно из проявлений прерванной любви.   

Если в процессе терапии я допускаю выражение чувства ярости — это лишь повторение того, что произошло раньше. Движение любви как было, так и остается прерванным. Это повторение прежнего опыта, но не освобождение от него. Ярость порождает иллюзию превосходства над родителями. В момент проявления ярости некоторые говорят отцу или матери: «Я убью тебя». Им кажется, что тем самым они сделали это и чего-то добились. Ничего они этим не добились. Впоследствии такие люди часто сами себя наказывают.

Если во время терапии человек хочет выразить свою ярость таким способом, я останавливаю его. Поскольку ярость здесь — защитная реакция. Если после этого клиент больше не спосо­бен на ярость, он возвращается к другим чувствам, скрываю­щимся за ней, а именно: к любви и боли. Эти чувства связаны с друг с другом. Такая любовь более болезненна, чем ярость. Вообще это самое болезненное чувство, поскольку мы ощуща­ем его в сочетании с чувством полного бессилия. Давая волю ярости, я отрицаю свое бессилие. Я его не чувствую. Решающим в данной ситуации будет, если клиент скажет: «Пожалуйста...» Вы замечаете силу этого слова по сравнению со взрывом ярости? «Папа, пожалуйста...». «Мама, пожалуйста...». Какая сила в этом и какая боль.
Бывают ситуации, когда ребенок чувствует себя покину­тым. Возможно, его по недосмотру оставили стоять где-то од­ного. Ребенок в смятении. Если в процессе терапии я даю воз­можность проявиться смятению, это обеспечит хороший ре­зультат. Смятение — это не отрицание пережитого «быть поки­нутым», но точно соответствует ему. Это помогает.   

Ненависть   

Ненависть приковывает внимание к преступнику. Жертва свободна от преступника, если она обособится от него. В силу такого отступления преступник предоставлен собственной душе и собственной судьбе. Это форма уважения. Так жертва может обрести свободу от преступника. Уход от преступника и его преступления в пустую середину, как я это называю, дает жер­тве силу стать действующим лицом. Те же, кто занимается пре­следованием, кто негодует, моралисты и невиновные, - пре­ступники в душе своей. Их фантазии, связанные с насилием, часто хуже, чем само деяние, совершенное преступником.

Об этой книге
Путь познания
Чувства
Душа 
Принятие жизни
Мужчины и женщины
Порядки в семье
Что в семьях приводит к болезни и что исцеляет
Семейные расстановки и движение души
Помощь и решение
Сказки и истории
Религия
Жизнь и смерть
Послесловие научного редактора
Где можно сделать качественную семейную расстановку и кто может обучать семейным расстановкам?